Консерватизм и критицизм Просвещения
Исходные предпосылки исторического сознания Просвещения, в соответствии с которыми история оказывается эпифеноменом взаи¬модействия человеческой природы и природы вообще, формируют самое разнообразное отношение к исторически сложившейся дейст¬вительности, которое колеблется от консервативно-охранительного принятия её до остро-критического отношения к ней, не перерас¬тающего, однако, как правило, в её революционное отвержение.
Консервативно-охранительное принятие действительности, без¬условно, доминирует в раннем Просвещении, где и возникают ос¬новные концептуальные опоры Просвещения в целом. Когда человек от Бога трансцендирует в исторически сложившуюся реальность, на¬ходя одновременно в этом трансцендировании себя в качестве не сводимого к ней, для него естественно принятие этой реальности. Она представляется ему чем-то само собой разумеющимся, привыч¬ным. Она меньше стесняет его и позволяет поэтому дистанцировать¬ся от нее, оставаясь в её рамках. Или, по словам Шиллера:
Воспитан и взлелеян человек Тем, что обыкновенно, и привычка - Кормилица его. Беда тому,
Кто давнего его добра коснется,
Наследства предков!150
Итак, подобного рода принятие действительности является в то же время способом ухода от неё и отличается известной двусмыслен- ностыо. По существу, принимаются возникшие ещё в Средневековье общественно-исторические реалии, хотя получают они новое, свет¬ское обоснование. Подобная позиция была тем более актуальна, что опыт не только религиозных, но и социальных потрясений периода религиозных войн показывал губительность резких перемен. В этом смысле консервативная точка зрения была буквально выстрадана Просвещением. Так Декарт пишет об общественных порядках: «... Почти все их несовершенства легче переносятся, чем их перемены». Впрочем, гораздо раньше, ещё в разгар религиозных войн во Фран¬ции, то же самое утверждал Монтень: «Весьма сомнительно, может ли изменение действующего закона, каков бы он ни был, принести столь очевидную пользу, чтобы перевесить то зло, которое возника¬ет, если его потревожить...».
Консерватизм исходит из- безусловной ценности исторически сформировавшихся форм социального общежития, относительно ко¬торых человек бессилен, или «... если нечто существовало столь дол¬го, оно несомненно имело какую-то ценность; если оно продолжает существовать, то, очевидно, не без причины, хотя на первый взгляд это наследие может казаться чистым абсурдом и в качестве абсурда изображаться любителями нововведений».
Это положение разделяется консервативной мыслью в целом, но консерватизм Просвещения имел ряд особенностей, которые делали его светским идеологическим выражением и обоснованием именно сословного общества, уходившего корнями в теоцентрическое Сред¬невековье. Обычно, говоря о таком обществе, подчеркивают слабое развитие в нем личностного начала, поглощаемого сословием, ре¬месленным цехом, общиной и т.д. с их строгой регламентацией по¬ведения человека. При этом под самим личностным началом пони¬
маются возможности для реализации личной инициативы, направ¬ленной на мирские дела и интересы, в условиях законодательства, равного для всех. Такая оценка личности в доиндустриалыюм обще¬стве в чем-то верна, но в основном она является ретроспективным взглядом на них с позиций внесословного индустриального общест¬ва. Действительность самих этих доиндустриальных обществ и ци¬вилизаций намного сложнее, и помимо определённого развития лич¬ностного начала они просто не смогли бы существовать. О мини¬мальном, близком к нулю развитии личностного начала можно го¬ворить применительно к родоплеменному строю, основанному на языческом обожествлении природы. Обожествлению природы соот¬ветствует обожествление природных, кровно-родственных связей между людьми, и жизнь человека от рождения до смерти проходит в основном в сравнительно небольшом коллективе кровных родствен¬ников, вне которого он — ничто. Строго говоря, в таких обществах нельзя говорить об обожествлении природы вообще, ибо таковое понятие отсутствует. Обожествляется скорее непосредственное при¬родное окружение. Блестящим исключением из этого правила явля¬ется античная цивилизация Греции и Рима, созданная на основе язы¬чества, но вышедшая далеко за рамки кровно-родственных отноше¬ний. Она нуждается для своего понимания в другом правиле.
Что же касается кастовых или сословных обществ Востока и средневековой Европы, то в них отношения людей строятся уже опи¬раясь скорее на личную зависимость, чем на кровно-родственную, хотя и последняя имеет место. И человек здесь является членом не только небольшого коллектива, в котором проходит тего жизнь, но и организованного в государственных масштабах сословия, и поддан¬ным часто весьма обширного государства. Все эти отношения, пред¬полагающие личную зависимость, невозможны без известного раз¬вития самой личности. Очевидно, фактором, обеспечивающим это развитие, следует считать религии, обожествляющие уже не природу, а сверхприродное, сверхестественное, трансцендентное начало, како¬вы конфуцианство, даосизм, буддизм, индуизм, а также три авраа- мические религии. В отношении к этому трансцендентному началу человек вырывается из непосредственного природного, в том числе и кровнородственного окружения и формируется как личность, спо¬собная увидеть человека не только в соплеменнике, связанном с ним родственными узами, но и в любом другом человеке. Возникает представление о человеке вообще. Появляется и представление о природе вообще, о природе в целом, противоположной сверхестест- венному началу, но объединенной происхождением их него.
Однако дистанцирование от природы и природных кровнород¬ственных связей в этих религиях одновременно и полагается и вво¬дится в определённые рамки. Само это дистанцирование подчинено задаче отношения к трансцендентному и потому неотделимо от ре¬гулирования основных с точки зрения язычника, обожествляющего земное, ценностей: земной власти и земного богатства. На почве та¬кого регулирования и возникает сословное общество, где на первый план выступает не земное богатство и повышение социального ста¬туса, а исполнение на земле долга служения трансцендентному абсо¬люту. Социальный статус человека на земле определяется естествен¬ным, природным фактом его происхождения, о чем и свидетельству¬ет его сословная принадлежность. Его потребности и интересы также регулируются в соответствии с естественным фактом его происхож¬дения, закрепленным сословно. Вместе с ними регулируется и мате¬риальное производство, оставаясь тем самым в гармонии с приро¬дой, выступая в качестве одного из моментов природного цикла.
Короче говоря, трансцендентному абсолюту противостоит и тя¬готеет к нему природный, а не исторический человек, и сословное традиционное общество ориентируется на вечные образцы, а не на историю. Последняя может играть роль в лучшем случае предмета преодоления, как в христианстве. Правда, теперь этот природный
а сверхприродное, сверхестественное, трансцендентное начало, како¬вы конфуцианство, даосизм, буддизм, индуизм, а также три авраа- мические религии. В отношении к этому трансцендентному началу человек вырывается из непосредственного природного, в том числе и кровнородственного окружения и формируется как личность, спо¬собная увидеть человека не только в соплеменнике, связанном с ним родственными узами, но и в любом другом человеке. Возникает представление о человеке вообще. Появляется и представление о природе вообще, о природе в целом, противоположной сверхестест- венному началу, но объединенной происхождением их него.
Однако дистанцирование от природы и природных кровнород¬ственных связей в этих религиях одновременно и полагается и вво¬дится в определённые рамки. Само это дистанцирование подчинено задаче отношения к трансцендентному и потому неотделимо от ре¬гулирования основных с точки зрения язычника, обожествляющего земное, ценностей: земной власти и земного богатства. На почве та¬кого регулирования и возникает сословное общество, где на первый план выступает не земное богатство и повышение социального ста¬туса, а исполнение на земле долга служения трансцендентному абсо¬люту. Социальный статус человека на земле определяется естествен¬ным, природным фактом его происхождения, о чем и свидетельству¬ет его сословная принадлежность. Его потребности и интересы также регулируются в соответствии с естественным фактом его происхож¬дения, закрепленным сословно. Вместе с ними регулируется и мате¬риальное производство, оставаясь тем самым в гармонии с приро¬дой, выступая в качестве одного из моментов природного цикла.
Короче говоря, трансцендентному абсолюту противостоит и тя¬готеет к нему природный, а не исторический человек, и сословное
i
традиционное общество ориентируется на вечные образцы, а не на историю. Последняя может играть роль в лучшем случае предмета преодоления, как в христианстве. Правда, теперь этот природный человек больше не является звеном в цепи кровнородственных свя¬зей. Он выступает в качестве человека вообще, выпадающего из ис¬тории или преодолевающего её и имеющего дело не с непосредствен¬ным природным окружением, а с природой вообще.
Секуляризация сословного общества в Европе в период Про¬свещения выдвигает на первый план эту земную предпосылку, воз¬никшую ещё в эпоху теоцентрической цивилизации, и соответствен¬но уже она, природа вообще и человеческая природа в частности, оказывается вечным вневременным образцом исторически сформи¬ровавшейся реальности сословного общества, его идеологическим обоснованием, что и было зафиксировано консервативной мыслью Просвещения. Само движение самосознания, которое столько же трансцендирует в исторически-сложившуюся реальность, сколько выталкивается из неё и застывает в виде человека вообще, природно¬го человека, определяется не только .логикой его развития, но и его соответствием действительности сословного общества.
Эта сословная ориентация консервативной мысли Просвещения дает о себе знать, например, в низкой оценке социальной мобильно¬сти. Так Э.Бёрк пишет: «Привязанность к своему классу, любовь к маленькому клану, к которому ты принадлежишь — первый прин¬цип, из которого произрастает общественное признание. Это первое звено в цепи, связывающей нас любовью к свое стране и человечест¬ву. Только люди нечистоплотные могут изменить своему классу ради личных выгод».154
